Мадам де Ла Тур, по обыкновению многих знатных дам, скрыла лицо под темной полумаской и закуталась в длинный плащ с глубоким капюшоном. И все к тому моменту, когда она, в обществе пажа, гордо несущего факел, и трясущейся от страха камеристки, добралась до сторожевой башни там, где улица Сен-Дени упирается в мост Менял, бедной Элен начало казаться, будто ее публично раздевают на Граевской площади. Нужно, ах, нужно было прислушиваться к разговорам о том, что переполненный приезжими Париж уподобился вертепу.
На набережной, Сен-Дени и по всему плотно застроенному лавочками торговцев мосту люди, - бедные дворяне, их слуги и просто сброд, явившийся в столицу чем-нибудь поживиться на королевской свадьбе, - спали прямо на земле. Там же ели, играли в кости, справляли нужду и занимались любовью. Подобное бедственное положение, возможно, нельзя было поставить им в вину, в городе просто не хватало крыши над головой для всех, в ней нуждающихся, но это знание ничуть не утешало молодую женщину. Ее не покидало отвратительное, липко скользящее где-то под грудью предчувствие грядущего несчастья. Перепуганная служанка жалась к своей госпоже, цепляясь за ее плащ, и только мальчишка-паж вышагивал гордо и самоуверенно: юнец десяти лет от роду просто еще не осознавал всех возможно поджидающих их маленькую процессию опасностей.
- Нужно было взять слуг и носилки, мадам! - простонала служанка после того, как пара хмельных молодцов попыталась затащить ее в темный простенок между домами. Паж решительно отмахнулся от незваных кавалеров факелом, и от них отстали, хотя непристойные предложения продолжали еще какое-то время нестись вслед ускорившим шаг женщинам.
- Нет. Я не желаю, чтобы завтра весь Лувр болтал о том, где мы были, - решительно прошептала Элен. Да и поздно уже было сожалеть о собственной неуместной самоуверенности, они близки к цели, осталось перейти через остров и добраться до моста Сен-Мишель, пересекающего южный рукав Сены. Благоразумие буквально вопило о том, что еще не поздно вернуться и не совершать ту глупость, что мадам де Ла Тур намерена была совершить. Однако, отчаяние гнало молодую женщину вперед. Все дело было в том, что Элен де Ла Тур полагала себя безоговорочно несчастной в браке.
Прошлой весной она отправилась под венец с отцовским благословением и более приземленным и практичным напутствием кормилицы «стерпится - слюбится». Но не слюбилось. И не стерпелось. Муж ее был не стар, не урод, и поначалу его грубость на супружеском ложе неопытная Элен полагала пылкостью. Но после скоропостижной смерти их первенца супруг сделался жесток настолько, что в пору было задуматься о том, что именно свело в могилу предыдущую мадам де Гонди, слабое здоровье, как говорили его друзья, или побои, как перешептывались слуги. Распоряжение прибыть ко двору стало для Элен спасением, с того дня супруги редко виделись, жена оставалась в Париже при молодой королеве, муж занимался делами галерного флота в Марселе. Но когда он наведывался в столицу, молодой женщине приходилось подолгу носить закрытые платья, пряча синяки. Скоро свадебные торжества, и Шарль их не пропустит. А значит…
Решив, что более терпеть подобное супружество она не в состоянии, а все средства смягчить жестокий норов супруга себя исчерпали, Элен, как утопающий за соломинку, ухватилась за разговоры о любовных зельях и приворотах. Камеристка старательно собирала для госпожи слухи, и, наконец, решение было принято: она отправится к «колдунье» на мост Сен-Мишель. Говорят, ее зелья действуют безотказно, муж полюбит ее по-настоящему, а она полюбит его. А иначе хоть прямо с моста и прямиком в Сену.
Над подобной глупостью всласть посмеялись бы фрейлины Екатерины Медичи, но мадам де Гонди де Ла Тур было всего девятнадцать лет, она выросла в провинции, служила скромной и набожной королеве, а потому не спешила искать утешения и защиты в супружеской измене. Иными словами, самый естественный выход из положения казался ей неприемлемым.
- Мадам, - снова заныла служанка. - А вы слышали, что король и принцы, а с ними многие придворные, по ночам надевают в маски и уходят в город в поисках любовных приключений. Что они врываются в дома горожан, и там…
- Это неправда, - недовольно одернула спутницу Элен. - Неправда, и я не понимаю, зачем ты мне об этом говоришь.
- Мне кажется, что какой-то мужчина со шпагой давно следует за нами, - зашептала камеристка, оглядываясь.
- Господи, какая же ты трусиха! Довольно глядеть назад, гляди вперед, где тот дом, что нам нужен? Смотри, не пропусти!
- Я видела его днем…
- И что с того, Мишель тебе посветит. Только не вздумай сказать, что мы заблудились! - нервно повысила голос Элен, хоть и понимала, что заблудиться между двумя мостами - просто нелепость.

Отредактировано Элен де Ла Тур (2019-01-14 00:49:45)

- Вот он, - наконец, прошептала камеристка, и Элен голова была поклясться, что слышит, как у бедной девушки зубы стучат от страха.

Мост Сен-Мишель последний раз смыло паводком двадцать два года назад, но жилище «колдуньи» выглядело как минимум еще на полвека старше. Вероятно, в свое время дом был выстроен прямо на каменной опоре моста, потому уцелел, когда пролеты его рухнули в Сену. Прошлые хозяева, однако, его оставили. А может, их жизни унесла река. Теперь это приют ведьмы, мало чем отличающийся от других заброшенных построек с заколоченными окнами.
Мадам де Ла Тур невольно обратила внимание, что на мосту много заброшенных домов. С тех пор, как тут поселился Рене-Флорентиец, добропорядочные граждане предпочитали перебираться в менее привлекательные для нечистой силы места, а всякие темные личности - наоборот.
- Почему она живет тут, дом обветшал настолько, что вот-вот обвалится в реку?! - на этот раз не по себе стало и самой Элен.
- Хочет быть поближе к отравителю, - насмешливо заявил неунывающий паж - тезка моста, а вернее святого, в честь часовни которого мост получил свое имя. Да и где же ей жить-то? В склепе на кладбище Невинно убиенных?
Мальчишка состроил страшную гримасу и сделал вид, что грызет воображаемую кость. Камеристка перекрестилась. А мадам де Ла Тур, брезгливо переступив черед спящего прямо перед дверью бродягу в лохмотьях, решительно постучала.

Сначала стук этот остался безответным, потом послышались шаркающие шаги и в массивной двери, - дверь эта выглядела прочнее всего остального дома, - открылось смотровое оконце. За ним бледным пятном дрожал огонек свечи.
- Кто? - голос был странным, сухим и скрипучим, как несмазанные петли, так что невозможно было по его звуку угадать, кому он принадлежит, мужчине или женщине.
- Мне нужны услуги… хозяйки, - объявила Элен, блеснув на ладони золотым экю. И закашлялась, прижимая к губам платок. Лето стояло жаркое, от воды, которая, невидимая, плескалась совсем рядом, тянуло гнилью, тиной и мертвечиной. Некстати разыгравшееся воображение нарисовало мадам де Ла Тур пугающе-яркую картину утопленницы, зацепившейся косами за опору моста и болтающуюся где-то прямо под ними, и ноги ее опасно ослабели. К счастью прежде, чем молодую женщину покинули остатки храбрости и она бросилась бежать, дверь распахнулась и сухая рука с длинными ногтями, больше напоминающими когти, потянулась за монетой.
- Входите.

Отредактировано Элен де Ла Тур (2019-01-16 03:41:16)