Коридоры и переходы дворца французских королей в последнее время напоминали рынок Ле Аль в базарный день, не удивительно, что караульная служба оборачивалась кошмаром. Попробуй уследи за всем, если впору алебардой отбиваться от съехавшихся на свадьбу принцессы Маргариты гостей, чтобы не затоптали караулы. Дата торжества уже была назначена, венчание должно было состояться через три дня в соборе Парижской Богоматери. А накануне главной темой для сплетен сделалось то, что гонец из Рима так и не прибыл, стало быть, Папа не дал одобрения на грядущий брак, кто обвенчает молодоженов, неизвестно, а господин де Монморанси, губернатор Парижа, оценив настроения горожан, предпочел уехать от греха подальше.
Капитан де Бальзак и сам  бы с удовольствием куда-нибудь сбежал на время торжеств, в нормандскую глушь на вересковые поля или на горные склоны Прованса, к козочкам и виноградникам. Переполненный  родовитыми и худородными проходимцами Лувр душил его, напоминая мечущегося в горячке больного, которому для спасения срочно необходимо кровопускание.
Кровопускания случались, скучающие  приезжие дворяне постоянно ссорились между собой или с парижанами из-за любых мелочей, будь то отдавленная в толчее мозоль, некстати брошенный косой взгляд или декольте дамы. Женщинам Шарль даже сочувствовал, придворные красавицы сделались объектами пристального, порой непочтительного, внимания множества провинциалов. Капитан не исключал, впрочем, что некоторым наперсницам королевы-матери по душе откровенно раздевающие их взгляды мужчин, понаслышке, а значит, совершенно точно знающих, что Лувр погряз в распутстве, а фрейлины ведут себя бесстыднее трактирных шлюх. Кое-что может и правда, чего греха таить, но об этом не провинциальным дворянчикам судить!

Королева Елизавета, набожная восемнадцатилетняя испанка, что в свое время пришла в ужас от нравов двора своего французского супруга, дважды в день ходила к мессе. Из-за наплыва гостей даже на коротком пути от часовни на первом этаже до ее покоев на втором пришлось расставить часовых. Ее величество были на шестом месяце беременности, и потому нуждалась в особой защите. Следом за королевой потянулась стайка придворных дам, в основном, ее ровесниц, яркая и притягивающая взгляды, как букет свежих цветов. Единственным репьем в этом букете была мадам Савойская, старшая дама двора ее величества, фанатичная католичка, во взоре которой читалось обещание геенны огненной всем гугенотам французского королевства. Женщин немедленно начали обсуждать, и месье де Бальзак тут же начал раздражаться. Он не был, разумеется, верным рыцарем королевы, хоть и жалел эту хорошенькую девочку, оказавшуюся в одиночестве в чужой стране и проигравшую сражение за сердце короля чувственной красавице из Ла Рошели Мари Туше. Все дело в том, что в ярком букете фрейлин имелась роза, ранившая  своими шипами сердце самого капитана. И вот тут все было очень сложно и болезненно, потому что благонравная супруга Шарля де Гонди ведать не ведала о терзаниях королевского офицера. Он же стерег ее покой, подобно верному псу, и потому порой принимал слишком близко к сердцу насмешки остряков над достоинствами прелестных спутниц юной королевы.

Отредактировано Шарль де Бальзак (2019-01-13 01:52:46)