Закат на крови

Объявление

Там, где столкнулись вера, амбиции, страх, жажда власти и все людские пороки, нет правых и виноватых. Грехи земные переполнили чашу терпения ангелов и те обратили свои взоры к небесам. Люди взялись за оружие. По улицам столицы Франции забурлили реки человеческой крови. Париж ждет тебя и встретит набатом колоколов церкви Сен-Жермен-л’Осерруа.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Закат на крови » Париж » Absit omen


Absit omen

Сообщений 1 страница 8 из 8

1

http://sg.uploads.ru/X4qb8.jpg
Absit omen - Да не послужит это дурной приметой
18 августа 1572 года. Собор Парижской Богоматери.

+1

2

Зеркало.
Зеркало говорило Маргарите что она молода и прекрасна. Камеристка бегала за спиной. Служанки подносили чаши для ног, потом чулки, туфли. Сегодня она станет женой этого некрасивого Анрио. Смешно. Она и этот медведь. 
Ей бы куда больше подошел красавец де Гиз. Но матушка сожрет подол своего вечно траурного платья, если Маргарита пойдет под венец с тем… с кем? Кого любит? Не раз она клялась в любви ему, не раз и делила постель с ним. Красный кармин сегодня лучше положить на губы.А он что? Он обещал положить к ее ногам Францию. Зеркало. Маргарита Валуа видела там прекрасное лицо. Еще немного румян.
- Не дергай волосы, Жийона, - голос спокоен. Взгляд уверен. Корсет жмет.  – Жийона, распусти все.
- Мадам, нет времени, - робкий взгляд наперсницы принцессы Валуа наткнулся  на жесткий взгляд хозяйки. Шнурки чуть ослабли на спине, Маргарита Валуа смогла дышать. Гиз обещал этого не допустить. Не допустить этой свадьбы. Матушка так радовалась, избивая Марго, что та не родит их ребенка с Лоррейном. И Карл радовался. Но тому вообще на всех все равно. Одна охота на уме.
Маргарита инстинктивно погладила свой живот.
- Хорошо. Затягивай потуже, - вскинув голову, она взглянула в зеркало. Сегодня у нее появится защитник. Потому что ОНИ все так захотели.
- Я хочу произвести впечатление на собственного мужа! – сложно ли на этого Беарнца произвести впечатление? Он ее обожает с детства и без того.
- Больше пудры, больше духов! – только рука Жийоны чувствовала как дрожит рука принцессы, когда передавала ее на руку короля Карла IX Валуа, а тот повел ее к алтарю. Муж ее на улице стоял и ждал ее, пока королева Наваррская проклинала и его, и своих  братьев, и свою мать.
И во одной фреске Маргарита вдруг увидела отражение своего лица, истекающее кровью.
Ей за хотелось заорать:  «Подайте зеркало!!!»
Ее колени впивались в подушку, а губы шептали лживые молитвы и просьбы.  А глаза хотели взглянуть в зеркало!!

+2

3

- Мадлон! Скорей сюда! – хрипы рвались из горла со вскриками
Утро 18-го августа король Карл IX Валуа встретил в очередном приступе недуга, мучавшего его с детства. Когда тело отказывалось повиноваться, судорогами выкручивало мышцы, а сознание меркло. Сегодня этому приступу предшествовал сон. Жуткий, страшный. Невозможный! Карл стоял посреди парижского Рынка в одной рубашке, все вокруг было в крови, его ноги по икры утопали в зловонной бордовой жиже, вокруг плавали внутренности людей, конечности, головы. Он кричал, он звал, он искал. Мари и маленького Шарля. И не мог найти. И тут мимо него проплыла голова ребенка. Его ребенка. Безжизненные глаза дитя смотрели на короля Франции с ужасом – последним, что они видели.
- Мадлон, скорее, скорее. Поди ко мне, - Карл задыхался, еще только приходя в себя от приступа, но уже пытался встать. Босые ноги ступили на пол, не замечая его холода. Рука вцепилась в мягкое запястье поспешившей к нему кормилицы, другая с силой притянула голову женщины к плечу, так, чтобы ее ухо оказалось у его губ.
- Ступай, нет, беги, слышишь меня, беги, - он шептал лихорадочно в русые пряди протестантки, все еще переживая остатки судорог, - на улицу Бар, увидишь домик за каменной стеной, в стене цельная дубовая дверь. Одна единственная. Стучи, пока не отопрут. И передай, что Шарло велел, нет, приказал 10 дней с завтрашнего дня никуда не выходить оттуда. Пусть сегодня закупят еды и все необходимое. И чтобы не смели ослушаться! Ты поняла меня, Мадлон? – он отпустил голову кормилицы, чтобы взглянуть в ее глаза. Там были страх и покорность. Она кивнула, что все поняла, но, прежде, чем исполнить приказ короля, принесла ему горячее питье и провела дланью по жестким волосам своего выкормыша.
- Тебя, что-то гложет, Шарло, оно ест тебя изнутри, как зверь. Прогони его, или он съест твое сердце, - мягкий поцелуй женских губ коснулся виска Карла Валуа, и он посмотрел на Мадлон с невыразимой тоской.
- Мадлон, когда вернешься, проведешь десять дней в моих покоях. Ни шагу за дверь. Приготовь все для этого и постели себе постель в моей спальне. Так надо, - больше он ничего не мог сказать. – А теперь позови всех, мы изволим одеваться на свадьбу своей сестры, - тоска из глаз правящего сына королевы Медичи испарилась, уступив место жестокости и надменности.

***
Провожая Маргариту в Собор, ее брат улыбался всем, кто склонял перед ним головы. И католикам, и гугенотам, которые стояли подле ступеней церкви, как стая черных скворцов, окружая своего драгоценного Генриха. Что-то было в Беарнце такое, что нравилось Карлу. Настырность и упрямство. Они задирали его с Анжу и Алансоном все детство, а тот ни разу даже слезы не пролил, стоял с ними и смеялся над собой, добавляя к их шуткам перца. Только в глазах черных маленького Анрио не было смеха. Но губы хохотали. И Карл это видел.
Ему король Франции милостиво кивнул.
- Я скоро верну тебе твою жену, Анрио! Жди верно! – под общий смех, покуда о похождениях наваррца по женским постелям ходили легенды по всему Парижу и не только, монарх ввел Маргариту Валуа в стены Нотр-Дам де Пари. Он чувствовал, как ее рука дрожала на его руке, чувствовал и то, как острые коготки попытались продрать перчатку на его шутку. Но лицо Марго было невозмутимо и прекрасно. Ни один мускул не дрогнул. Принцесса королевской крови.
Карл обожал Маргариту, гордился ей, восхищался. И ненавидел. За ее строптивый нрав, за то, что вечно говорила ему гадости до того, как он надел корону. Да и после, ее язык не стал менее ядовит. А еще за то, что она не понимала, насколько нужна ему. За тихий вечер у камина и игрой в слова, спокойным разговором хотя бы пару раз в месяц, за ее смех только для него, он простил бы сестре многое. Но она предпочитала его обществу общество де Гиза, Анжу, даже Алансона. Карл мог вынудить ее быть рядом с собой, но удовольствия бы ему это не принесло. Это пренебрежение вызывало желание отвечать тем же, если не большим.
Марго читала обеты, а Карл с удовольствием оглядывал все вокруг и качался с носки на пятку. Он сиял жемчугом, сапфирами, короной, довольством и улыбкой. Не поскупился даже матушке послать отдельную.

+1

4

Молитвы на устах перемежались с проклятьями на уме.
Она не хотела быть с ним. Маргарита Валуа, дочь короля, сестра короля, в мгновения, когда давала клятвы верности супругу, которого выбрала для нее мать, представляла на своем роскошном ложе этого королька.  Сын Жанны д’Альбре, прекрасной, величественной, рядом с которой матушка смотрелась итальянской мещанкой, был все тем же щуплым Анрио. Хотя нет, что-то в нем изменилось. Умыт и расчесан видимо.
Маргарита поднялась с колен и обернулась. Боже, как они все на нее смотрят. Словно ждут чуда. Матушка с одобрением? Да неужели? Карл веселится, он будто пьян.
Они ее продали. Предали. За мнимый мир. Никогда Карл не пойдет против Рима. Трус. А матушка, видимо, надеется это свадьбой искупить свои грехи перед Жанной.

Надменно вскинув голову, Маргарита Наваррская одарила улыбкой всех. Подобрав тяжелые юбки свадебного платья, она пошла к выходу из церкви, не дожидаясь сопровождения брата. Каждый шаг ее был слышен в полной тишине. Тишине, насыщенной восхищением, обожанием, удивлением.
Головы придворных склонялись, а Маргарита шла к распахнутой двери. Словно та была манок в другой мир.
Она чувствовала, что надо что-то сказать, прежде, чем покинет Собор.
- Я иду к мужу, господа.
Свет августовского солнца пьянил, воздух казался чистым. И возгласы приветствия из толпы. И Генрих уже не казался таким неприятным.
- Мы едем в Лувр, мой король? – глубокий реверанс перед ним, и взгляд гордый, непокорный.
– Забери меня отсюда, - беззвучно шепнули губы.

+2

5

Разрешения на брак Маргариты и Генриха Наваррского они так и не получили, но Риму на этот раз пришлось удовольствоваться тем, что его воля  была выслушана, но не исполнена. Французский король поступил по-своему.  Медичи же была рада предоставить Карлу возможность поступить по-своему и получить удовольствие от этого бунта, коль скоро это соответствовало и ее желаниям. А что до того, что этот брак получался вроде как не совсем легитимным... Это тоже, если вдуматься, не так уж плохо. После того, как королева Екатерина узнала от своей придворной дамы, баронессы де Рец, она всерьез задумалась о том, что Генриху, пожалуй, не следует быть слишком уж хорошим мужем для Маргариты, а Маргарите - слишком уж верной женой для Анрио.

Маргарита была сегодня чудо как хороша – это признавала даже Екатерина Медичи, не питавшая к дочери особой любви, и не простившая ей связи с Генрихом де Гизом. Прекрасна. Царственно-прекрасна. Флорентийка одобрительно улыбалась дочери, улыбалась сыну Карлу, у нее даже нашлась улыбка для Генриха де Гиза, который присутствовал – не мог не присутствовать при том, как принцессу Валуа отдают за короля Наварры.
Королева Жанна, должно быть, рыдает на небесах.

- Ну вот, Ваше величество, сын мой, и завершили мы великое дело, - ласково сказала она Карлу, выходя вместе с ним из собора. – Посмотрите, Париж полон вашими подданными-протестантами и они счастливы, что сегодня вы отдали их королю свою сестру. Это великая честь, которую они должны ценить.
Солнце ярко светило, играя на королевских драгоценностях Маргариты Валуа. И даже те, кто еще вчера рассуждал, что не очень-то много чести их доброму Анрио брать за себя эту дочь итальянской волчицы, вынуждены были признать, что принцессы красивее во Франции не сыщешь. И утешали себя тем, что богатое (а, по слухам, очень богатое) приданое Маргариты Валуа способно, пожалуй, искупить некоторые ее прошлые прегрешения.

+1

6

На насмешку Карла, сын королевы Жанны ответил поклоном под смешки своих сторонников.
Так хотела матушка. Так завещала матушка. Генрих давно уже вырос из своих мальчишеских иллюзий и надежд. Но совсем недавно он понял, что вокруг одно вражье. И это участь короля. Он сочувствовал Карлу, но болел за себя.
- Господа, король Франции отдает мне свою сестру в жену, это честь для меня. Надеюсь, она обернется удовольствием для нее, - под дружный хохот одетой в черное протестантской свиты, совсем еще молодой король Наварры поставил своего коня на дыбы, заставив его заржать в нутро раскрытой двери Собора. Чтобы это ржание достигло ушей королевы Екатерины. Именно ее Бурбон подозревал в причинах смерти Жанны д’Альбре. Но это были только подозрения, которые он вслух осмеливался произнести разве только своему верному Агриппе. А теперь эта змея кладет на его брачное ложе свою дочь. Конь снова заржал под натянутыми удилами.

А когда -то мальчишка Анрио был влюблен в принцессу Маргариту. Очень искренне и очень честно. Так только дети умеют. Она казалась ему героиней из сказок, что рассказывала им с Катрин матушка. Но матушки нет больше. Катрин взрослеет. А принцесса сейчас превратится в королеву Наваррскую. В его королеву. Вот только Анрио больше не верил в сказки.
Он дважды спустился со своего коня – чтобы склониться в поклоне перед необычно веселым Карлом, и чтобы посадить свою уже жену в носилки, украшенные его гербом.
- Теперь вы моя, ваше величество, - Генрих услышал ее просьбу, но и бровью не повел. Заметил ее отчаянье, и получил от него удовольствие, захлопывая дверцу носилок.
- В Лувр, господа! – народа вокруг были толпы, на него смотрели с ненавистью, а Генрих посылал в ответ улыбки. Его свита поклонилась носилкам с Маргаритой и сомкнулась вокруг них и своего короля.
Кортеж двигался медленно, нельзя было обгонять носилки короля Франции.

- Встретимся на балу, -  Анрио проводил принцессу дома Валуа до ее покоев, облобызал руку и, не дав ей и слова сказать, откланявшись исчез в коридорах Лувра. Графиня де Суанье обещала сегодня держать покои раскрытыми в любое время.  Она была не из свиты мадам Екатерины. Хотя среди фрейлин любимой и заботливой матушки было пара симпатичных лиц.

+1

7

Как сложно идти, когда хочется бежать. Мучительно болят губы от вынужденной улыбки, когда хочется дать волю слезам. И хочется кричать в полной тишине, слыша только себя, а не молчать в гвалте чужих голосов.

Маргарите казалось, что у нее отняли самое главное, что у нее, как думалось, было. Свободу. Теперь она принадлежала не сама себе, а своему супругу. А была ли она у нее, эта свобода? Давление матушки, прихоти Карла, докучливая забота братьев, решения, которые не раз принимались за нее, а ей дозволено было только порхать красивой птичкой по коридорам Лувра. Права, может, красавица герцогиня, говоря, что с замужеством только начинаешь познавать, что такое быть свободной. Анриетта Неверская всегда умела подобрать нужные слова, от которых на душе становилось легко.
Сидя в носилках, молодая женщина в роскошном платье и сияющих драгоценностях, то и дело подносила к губам платок, на нем появлялись все новые капельки крови – плоды старания ее ровных зубок, беспощадных в отчаянье к их мякоти. Но все уже свершилось, уже бесполезно плакать на коленях перед матушкой, умолять короля, подговаривать защитить ее братьев. Даже Анжу не смог повлиять на королеву Екатерину, хотя та с готовностью исполняла едва ли не любую его прихоть. Все кончено, больше нет принцессы Маргариты, теперь есть королева Наваррская.

И всегда будет Жемчужина Франции, как называли ее друзья, проводящие вечера в ее гостиной за чтением стихов, игрой на музыкальных инструментах и обсуждением изречений мудрецов древности и современников. С ними Маргарита могла быть сама собой, говорить то, что думает и думать о том, что говорят. С их легкой руки в народ ушло это поэтическое сравнение принцессы с морским перлом. Дозволит ли ей теперь супруг подобные встречи?
Ну нет, о чем ты, Маргарита?! – сама себя одернула мысленно королева. Подле ее носилок ехал все тот же Анрио, который всегда влюбленно заглядывал ей в рот, и Марго точно знала, о чем он думает. Она женщина, а женщины всегда были слабостью этого увальня. И еще посмотрим, кто у кого будет спрашивать разрешения на свои прихоти.

В мгновение назад готовых разразиться слезами прекрасных глазах мелькнула решимость.
Ее учили всегда, что удел королевы – забота о своем народе, удел жены – беспокойство о своем супруге.
Тонкие пальцы, унизанные перстнями, отодвинули край занавески носилок. Вот ее народ, в черных одеждах, и вот ее супруг, легкомысленный Беарнец.
Выходя из носилок королева Наваррская улыбалась, глаза ее сияли, если не счастьем, то благосклонностью к каждому склонившемуся перед ней в поклоне простестанту.
- Господа, я буду рада видеть всех вас сегодня вечером в тронном зале. Устроим турнир поэзии после официальной части. Наградой победителю будет танец с вашей королевой, - не дать им подумать, что теперь кто-то будет решать, с кем ей танцевать, кому улыбаться, - Но учтите, Его величество Карл будет вашим соперником, - присев перед королем Франции в реверансе и бросив на него взгляд, полный вызова, Маргарита подала руку Генриху и позволила проводить себя до покоев под восторженно-недоуменные перешептывания мужчин.
- Встретимся на балу, - отозвалась, уже когда служанка прикрыла распахнутую дверь. Она быстро подошла к зеркалу и взглянула в него. То отразило ничуть не изменившуюся за несколько часов женщину. Немного припухли губы, но так даже лучше.

+1

8

- Мы полагаем, матушка, что все еще только начинается и много времени, дум и сомнений утечет до завершения начатого дела, - довольство Карла сменила задумчивость, когда королевский кортеж прибыл в Лувр и гугеноты кланялись своему королю и своей королеве. Он сам помог мадам Екатерине выйти из носилок, проявив при том участие и почтительность любящего сына. – И честь, что мы им оказываем, еще успеет вкусить каждый протестантский дом. Мы к ним добры и расположены, - привычным жестом, разгоняющим головную боль, дурные мысли и морщины, Его величество потер кончиками пальцев чело над переносицей. – Хочу подарок сделать адмиралу сегодня на балу, - оскал хищника, который унаследовал каждый из Валуа от итальянской волчицы, исказил губы короля Франции и тут же принял облик благостной улыбки. – Полагаю, что копье нашего батюшки, которым тот не смог сразить Монтгомери, придется к месту, символично и по вкусу Колиньи. Как знак нашей любви и доверия. Он же не может не знать, сколь ценно это орудие для нас и не оценить сей подарок, - последние слова Карл говорил уже вполголоса, оставив фрейлинам сопровождать королеву-мать до ее покоев, и устремился на голос Маргариты, заслышав, что сестра завела речь про него.

- Маргарита права, господа, я как король, мужчина и брат не собираюсь так просто позволять вам танцевать с самой прекрасной и умной женщиной Франции, и без победы в стихотворной дуэли это право не уступлю даже вашему Анрио, - Наваррский уже увел Марго во дворец, а Карл все балагурил с его подданными, изображая из себя самого веселого и доброго монарха, из тех что носит грешная земля. Со стороны было очевидно, что он расположен к этой братии в черных одеяниях, и вот уже их хмурые и напряженные лица разгладились, послышался смех и шутки в такт королевским.
- Готовьте свой острый ум, я дам вам бой на поле, где царит поэзия, господа, - с этими словами король оставил компанию протестантов.

- Мадлон вернулась? – вопрос к старому слуге, дремавшему у дверей его опочивальни, получил отрицательный ответ.

+1


Вы здесь » Закат на крови » Париж » Absit omen